"Меркурий до востребования"

"Вышла в свет вторая книга  Кати Рубиной «Меркурий до востребования». . Для писателя – это только начало пути. Но это говорит о том , что этот путь уже начат. Потому, что после выхода  первой  книги «Все-все-все  и Мураками», еще нельзя было со всей уверенностью говорить о том станет ли это занятие профессией или это был разовый выплеск накопленных эмоций и впечатлений. Теперь же, когда ее пьеса завоевала первое место на всероссийском конкурсе драматических произведений и уже  поставлена в нескольких театрах и на радио можно совершенно спокойно называть К. писателем.
Я не литературный критик и не журналист, пишущий на литературные темы, я читатель и поэтому могу говорить только о своем непосредственном  впечатлении.
Книга веселая и грустная, светлая и романтичная и . т.к. Кате досконально известен мир художников, то основные герои ее книги так или иначе связаны с этой профессией. И она очень точно характеризует различие между людьми живущими искусством и  теми , кто только  наживается  на нем . Много юмора и очень понятных аллюзий, особенно для людей, учившихся в художественных учебных заведениях, в тех главах , где главная героиня Пупель рассказывает  о годах учебы  в высшем художественном заведении. Очень к месту стихи, которыми Катя завершает каждую главу. Они создают дополнительное настроение и колорит. Некоторые из этих стихотворений вы можете почитать на нашей импровизированной выставке. Несмотря на то, что стихи абсолютно самодостаточны, они удачно вплетены в ткань романа... "

Олеся Сидоренко, искусствовед

 

Выставка живописи Е. Рубиной  .

 

     Хочется начать свое выступление со слов философа - мистика П.Д. Успенского: «Художник должен быть ясновидящим. Он должен видеть то, чего не видят другие…». На мой взгляд, Екатерина воплощает редкий на сегодняшний момент тип человека, обладающего «всемирной» отзывчивостью к импульсам мировой культуры. Хрупкость, доверчивость и непосредственность восприятия мира являются характерными для художника качествами. Екатерина обладает уникальной способностью к полному и мгновенному овладению материалом и подчинению его к себе, с ходу, как будто линии и цвет сами ложатся на холст. Художественный мир Екатерины светел и многообразен. Свидетельством этому являются серии ее легких и воздушных пейзажей или натюрморты, звучащие как дивная чарующая симфония цвета и пластики.
    Несколько слов хочется сказать о библейской серии. Это не портреты в полном смысле этого слова, а абстрагированное представление, т.е. мысли – образы, в которых сочетаются страстность и телесность земного с идеальным образом очищенной сознанием великой миссии и сопричастностью высшего плоти. Контуры изображений огрублены, корпусные мазки кисти намеренно усилены, живопись приобретает характер напористости и декоративной звучности. Образ меняет свою материальность и как бы получает заряд нездешней энергии и силы. Происходит смешение подходов сакрального и профанного в абсолютно индивидуальный художественный сплав. Примером может являться портрет Моисея, пронизанный страстью, экспрессией и тревогой. Его лицо несет в себе непостижимую и невыразимую тайну сопричастности высшему. Телесность приобретает качество духовной субстанции. Перед нами не человек телесный, а стремительный, бесплотный дух, в котором видится антитеза материальной и бездуховной современной цивилизации. Несмотря на субъективность трактовки образов библейских персонажей, им всем присуща та внутренняя норма аскетизма и метафизической отрешенности, роднящей искусство Екатерины с историческим каноном древнерусской живописи. Как говорил Бердяев, «Гениальность – это святость дерзновения». Качеством этого личного дерзновения Катя обладает, несомненно. Ее личное переживание творчества как откровения вполне отличают целям и задачам настоящего искусства.

Виталий Лаврушин, искусствовед